|
М.Кальницкий. Штрихи к портрету классика  
|
|
Речь идет о человеке-маяке, который в свое время считался
заметнейшей фигурой не только в архитектурно-строительной, но и в
общественной, и в культурной жизни города. Его неформальное
лидерство в конце концов оформилось в виде выборных должностей -
председателя правления Киевского литературно-артистического
общества, председателя архитектурного отдела Киевского отделения
Императорского русского технического общества. Что же касается
архитекторской деятельности, то ее количественный итог поражает
воображение. На сегодня только выявленные проекты Владимира
Николаева исчисляются несколькими сотнями - это при том, что не
все разработанное им сохранилось в архивах и не все сохранившееся
отыскано.
Между тем иногда приходится слышать мнение о Николаеве как о
выдающейся посредственности, так сказать, "лучшем среди
худших" зодчих Киева. Это мнение звучало не только в ту пору,
когда архитектурой "эклектики" вообще брезговали, но и
в последнее время. Здесь и вправду есть о чем подумать. Заслуживает
ли архитектор Николаев высокой оценки, если судить по
"гамбургскому счету"? Перешло ли невероятное количество
его работ в качество?
На первый взгляд, обвинение в творческой несостоятельности, в
"бескрылости" имеет под собой почву. Можно без труда
назвать николаевские постройки на киевских улицах и площадях,
к которым в литературе и среди знатоков архитектурной старины
сложилось пренебрежительное отношение. Но подробное изучение
биографии зодчего помогает лучше понять мотивы его высказываний
и действий. И я рискну сказать о Владимире Николаеве, что это
был безусловный талант, во многом - новатор, но на его проектах
лежит отпечаток двух человеческих качеств - исключительного
трудолюбия и убежденного прагматизма.
Для наглядности приведу четыре конкретных примера. Каждый из них
касается известного городского соружения, все они вместе
складываются в цельную картину.
Пример первый. Владимирский собор. Все знают, что его многолетнее
строительство успешно завершил Владимир Николаев, преодолев
последствия промахов своих предшественников. В 1882 году собор был
вчерне готов. На гребне успеха Николаев предложил свой вариант
оформления интерьеров. Его проект, выдержанный в "русском"
стиле, с тонко прорисованными колонками и кокошничками резного
иконостаса, был одобрен местным церковно-археологическим обществом.
Зодчий готовился ко дню Св.Владимира в 1883 году закончить все работы.
Но в дело вмешался профессор Адриан Прахов, задумавший невероятное -
превращение строящегося собора в шедевр церковной живописи.
Энтузиазм профессора подействовал на столичное начальство. На
Прахова, а не на Николаева возложили руководство украшением собора.
Профессор слукавил, первоначально назначив за художественные работы
заведомо недостаточную цену - иначе его идея нипочем бы не прошла.
Потому-то и затянулась роспись сравнительно небольшого храма до
1896 года (на 13 лет!), что в дальнейшем Прахов правдами и
неправдами выбивал у властей новые и новые субсидии. Но результат
налицо: фрески Васнецова, Нестерова, Врубеля, о которых Николаев и
подумать не мог.
Пример второй. Памятник Богдану Хмельницкому. Грандиозный проект
Михаила Микешина уперся в катастрофическую нехватку средств. Вместо
десятка фигур удалось отлить только конную статую гетмана, которая
несколько лет стояла на временном кирпичном подножии, окруженная
грязным забором. В распоряжении строителей памятника оставались
буквально копейки, тогда как царь Александр III распорядился
устроить внушительный постамент в виде кургана. Правительство
конкретно указало киевлянам на двух местных зодчих, способных
справиться с задачей -- Александра Шиле и Владимира Николаева. Оба
они были приглашены спасать памятник и оба отказались: безнадежно.
Время шло. Близилось 900-летие Крещения Руси, Софийская площадь
должна была оказаться в центре торжества. Николаев как городской
архитектор знал об этом лучше других. И он поступил по принципу:
"Если не я, то кто же?" Николаев сам предложил вариант
пьедестала, в меру представительного и предельно дешевого (для
уменьшения расходов даже отказался от гонорара). Памятник открыли.
Киевляне долго морщились, глядя на него. Однако сегодня мы уже не
представляем себе другого.
Пример третий.
Городской музей (теперь Музей украинского
искусства). Та же история: заказчик - Общество древностей и
искусств - не может изыскать средств для реализации
монументального замысла Павла Бойцова. Откладывать же строительство
музея до бесконечности не хочется. Обращаются к Николаеву. Тот
разрабатывает проект красивого, остроумно вписанного в рельеф, но
весьма скромного, как раз по деньгам, строения. При закладке на
специальной доске обозначено имя Николаева как автора. А тем
временем мнение заказчика меняется. Новая концепция постройки,
сторонником и осуществителем которой стал Владислав Городецкий,
такова: возвести первоначально лишь часть объема, а закончить
когда-нибудь потом, в лучшие времена. Эти "лучшие времена"
настали лишь в 1960-х. Десятки лет посетители испытывали неудобства,
зато теперь Киев имеет полноценное музейное здание.
Пример четвертый.
Купеческая синагога (ныне, после капитальной
переделки - "Кинопанорама"). В 1890-х годах в Киеве строились
сразу три еврейских синагоги. В то время правительство не разрешало
киевским евреям возводить монументальные культовые постройки, можно
было лишь приспосабливать под молельни готовые здания. Поэтому
фундаторы хитрили. Синагога на Щекавицкой, 29 строилась
архитектором Николаем Гардениным под видом жилого особняка. При
согласовании проекта хоральной синагоги на Шота Руставели, 13
меценат Лазарь Бродский и гражданский инженер Георгий Шлейфер
выдали за главный фасад боковой, более скромный. И только академик
Николаев не пытался одурачить власти. Построенная им по заказу Льва
Бродского молельня на Шота Руставели, 19 была обширной,
вместительной, хорошо спланированной, но с фасадом, как у
заурядного жилого дома.
Все эти примеры свидетельствуют об одном: Владимир Николаев не
пытался прыгнуть выше головы, принципиально предпочитал синицу в
руках журавлю в небе. В архитектуре он был прозаиком, а не поэтом.
К тому же не отказывался ни от каких работ; очень много строил, к
примеру, для благотворительных учреждений, где дешевизна была
естественным и необходимым условием. Но когда возникала реальная
возможность, он раскрывался как незаурядный мастер эффектных
фасадов, блестяще оформленных интерьеров.
Так было, когда
Николаев строил шикарные особняки сахарозаводчиков на Александровской
(теперь Грушевского) и Банковой улицах или доходные дома для
состоятельных заказчиков; так было, когда он возводил православные
храмы. К тому же некоторые красивые сооружения Николаева дошли
до конца XX века в изуродованном виде (достаточно вспомнить, как
преобразилась после ремонта филармония, которой всего лишь вернули
первоначальный облик). Естественно, из сотен его построек далеко не
все претендовали на уникальность: смешно сопоставлять палаццо и
ночлежку. Но об уровне таланта следует судить не по "среднему
арифметическому", а именно по лучшим, классным работам. Их у
Владимира Николаева достаточно.
|
|
